форум

Арестованная у Кеслера женщина оказалась не его племянницей, а племянницей священника Юлевского из Юсупова, я её знал в лицо. Следственная часть к нашему приходу в /454/ Зубрилово не могла ничего вразумительного сказать о её виновности, кроме каких-то неясных слухов. Феодорович пожимал плечами. Я уже хотел отдать распоряжение об освобождении арестованной, но Булкин, как последний довод, выставил требование допросить её под гипнозом.
Я в гипноз не верил, считал, что это - самовнушение неуравновешенных психически натур (не скрою, что это убеждение явилось следствием разговоров на эту тему с покойным отцом). Но присутствовавшие при разговоре Щербаков и Платонов заинтересовались этим, и я дал согласие на задержание под арестом этой женщины ещё на срок двух дней - не больше. В нашей округе гипнотизёром считался Таланкин, учитель школы-интерната коммуны в Отрадном. Он дал согласие попытаться подействовать на допрашиваемую гипнозом - «говорите правду, говорите всё, что знаете по задаваемым вам вопросам», - но потребовал ряд условий: допрос должен производиться поздно вечером при самом малом освещении, довольном для протокольной запцси; местом избрал
помещение Ревтройки в упоминавшемся сводчатом с колонной зале центральной части дворца. С этими условиями я согласился, но просил Анохина, который должен был допрашивать арестованную, сказать, чтобы она не боялась ни позднего вызова, ни допроса.
Между глубокими проёмами окон был поставлен небольшой стол с фонарями «Летучая мышь», у стола сидели Таланкин в огромной шляпе, затемнявшей его лицо, и следователь. С другой стороны стола стоял стул для допрашиваемой. Поодаль разместились Платонов и Булкин.
Мы с Щербаковым и Феодоровичем лежали на бурке в глубокой тени столба, где никого нельзя было и разобрать. Обстановка была, можно сказать, театральная, но, понимая, как она может влиять на женщину, знающую причину её ареста и возможные последствия, я приготовился прервать этот спектакль при первой же необходимости, которой, впрочем не последовало.
Ввели арестованную. Следователь предложил ей сесть на оставленный для неё стул и начал записывать обычные опросные данные.
Наконец, он дошёл до предъявления обвинения, записанного в весьма общей форме. Как только он задал арестованной вопрос, признаёт ли она себя виновной по предъявленному обвинению, Таланкин нагнулся, поставил локти на столик и тоном заправского гипнотизёра стал требовать от неё, чтобы она заснула. Допрашиваемая растерялась и несколько раз спросила, что он от неё хочет. Таланкин делал перед её лицом пассы и говорил внушающе:
- Спите, спите, спите. Закройте глаза, закройте глаза. Спите! Вы заснули... Вы заснули...
- Я совершенно не сплю, - отвечала она, - я вас не понимаю, что вы от меня хотите?
Таланкин всё повторял свои внушения о сне; наконец она догадалась. /455/
- Вы напрасно стараетесь меня загипнотизировать, - сказала, наконец, арестованная, - я не верю в гипноз, но и без него буду говорить только правду. Я верующая и могу поклясться на кресте, что буду говорить правду.
Таланкин снял шляпу и развёл руками - сделал-де всё, что мог.
Щербаков тихо смеялся, Платонов встал и ушёл. Мне показалось, что женщина мужественная и заслуживает, во всяком случае, прекращения этой треплющей её нервы комедии. Когда её увели, я отдал распоряжение об её освобождении, что, по существовавшим порядкам, могло быть осуществлено только утром. После освобождения она также вела себя так, что сняла все подозрения и у Булкина: потребовала справку о содержании под следствием и об освобождении за невиновностью, отправилась не в Зыбино, а в Зубриловку, там наняла баню, вымылась, отстиралась, за ночь просушила одежду, утром её отгладила и лишь после этого ушла в управление Кеслера: информация у нас была налажена.

Крестьянский фронт 1918-1922 гг. Сборник статей и материалов. М.: АИРО-XXI. 2013.

Отсюда: http://voencomuezd.livejournal.com/1052990.html