форум

Збручский идол
(к теме «Язычество древних славян»)

Мифы – сказания о богах и героях – особенно привлекательны для наших современников тем, что показывают древность народов, глубину их исторических корней. Больше всего повезло древним грекам – у них были Гомер и Гесиод. Хорошо знаем мы римскую мифологию и особенно благодарим при этом Публия Овидия Назона, создавшего «Метаморфозы». У индийцев была «Махабхарата», у германцев – «Старшая Эдда», даже у индейцев Америки появилась «Песнь о Гайавате», созданная Генри Уордсвордом Лонгфелло.

Славяне чувствуют себя обделёнными. Славянская мифология не была записана: судя по всему, этому активно препятствовали христианские священники, без боя завоёвывавшие русскую землю. Что осталось нам сегодня? Редкие свидетельства летописей, отголоски языческих культов в сказках и народных песнях, записанных лишь в XIX веке, то есть спустя девять столетий после закрепления христианства в Киеве. Остались свидетельства о редких, почти потерявших свой сакральный смысл обрядах, таких, как, например, обряд похорон кукушки.

Специалисты знают, что можно выявить некоторые имена почитаемых в конкретных местностях богов с помощью топонимики (названий мест). Особую роль играет гидронимия (названия рек и других водных объектов): доказано – что гидронимы – древнейший, наиболее хорошо сохранившийся пласт ономастики. Места, на которых стояли языческие святилища, назывались погостами. В названиях рек мы порой встречаем знакомые имена: Сваригоща – Сварог, Велегощь – Велес, Пирогоща – Перун, Радогощь – Радогаст. Часто встречаются названия рек и урочищ с корнем Люб-: Любегощь, Любовец, Любутск. Может быть, исследования археологов доказали бы присутствие в этих местах языческих капищ, но пока это только гипотеза. А одни только имена ничего не дают нам для понимания сущности и функций названных божеств.

Страстное желание «быть как все», иметь свою разработанную мифологию приводило к появлению лжебожеств: так, подобно псевдорусскому стилю в архитектуре, в XIX веке возникло «божество весны и любви» по имени Лель.

Позже это привело к возникновению «Велесовой книги» и созданных на её основе художественных произведений под общим названием «Мифы древних славян», авторами которых является наш современник, сотрудник журнала «Наука и религия», выступающий под псевдонимами Александр Асов и Бус Кресень.

В одном из областных городов, как мы узнали, энтузиасты собрались организовать языческий праздник – Перунов день. «Как вы будете его проводить? Ведь не сохранилось никаких источников», - поинтересовались мы. Одна из организаторов ответила нам: «Что-нибудь придумаем, сочиним сценарий…» Языческие праздники, проводимые сейчас во многих городах, можно рассматривать только как более или менее удачную художественную самодеятельность.

На что же нам, славянам, надеяться? На гипотетическую генную и родовую память? Но городская культура слишком агрессивна, она заполняет собой все уголки сознания, и чтобы хотя бы на миг приблизиться к ощущениям людей тысячелетия назад, можно попробовать очутиться в том месте, которое достоверно связано с языческой культурой.

Бесспорным археологическим памятником язычества является Збручский идол. Этот каменный столб с четырёхликой головой был найден в 1848 году в Западной Украине на реке Збруч. Збруч – левый приток Днестра, и сейчас он протекает вблизи западной границы Хмельницкой области. Хранится единственный скульптурный памятник язычества в Краковском музее. В Историческом музее Москвы стоит его гипсовая копия. По атрибутам ученые пытаются определить, какие божества представляет этот идол.

В книге «Язычество древних славян» Б. А. Рыбаков пишет, что Збручский идол представляет собой единого бога славян Рода (Световида), что повелевает прочими богами и заботится только о небесном. На четырёх гранях Рода – древнее представление о делении Вселенной на три мира: небо (Правь), землю (Явь) и подземное царство (Навь).

Верхний мир: богиня плодородия Мокошь (?) с рогом изобилия в руке; на других гранях верхнего яруса – богиня с кольцом (Лада) – справа от Мокоши (созидание), бог войны Перун (с мечом и конём) – слева от Мокоши (все левые – разрушительные). На четвёртой грани – безымянный для нас бог.
Средний мир: хоровод двух женщин и двух мужчин, соответствующий богам верхнего яруса мужского и женского рода – прародителям. У плеча женщины – ребёнок, изображение которого воплощает идею плодородия.
Нижний мир: на трёх гранях – бог на коленях, поддерживающий плоскость земли с людьми (Велес, Триглав).
Опять же не стоит забывать, что это достаточно вольные предположения и экстраполяции – точных сведений, увы, нет. Но место, где нашли Збручского идола, притягивает к себе учёных-археологов и людей с тонко развитой психикой.

И вот мы в Хмельницком – областном центре, находящемся в верховьях Южного Буга. До революции это небольшой городок Проскуров Каменец-Подольской губернии. Богатым историческим прошлым он не отличается, но именно с его автовокзала ходит автобус на Сатанов – городок на юго-западе области.
Некогда богатые разнотравьем степи Украины давно распаханы. Тонкие лесополосы разделяют широкие поля, на которых зреет пшеница, кукуруза, подсолнухи. Защитные лесополосы вдоль дорог – не из берёзок или елочек: вдоль обочин растут акации, черешни, вишни и абрикосы. Автобус часто останавливается, высаживает пассажиров, которые пешком идут к виднеющимся вдалеке сёлам и хуторам: Украинская земля заселена гораздо плотнее, чем центр и север России. Землю ценят, распахан и засеян каждый клочок.

Постепенно балки (овраги) становятся всё глубже, автобус всё чаще ныряет вниз и поднимается вверх, затем делает крутой поворот – и мы въезжаем в Сатанов. Пассажиров остаётся совсем немного, и мы направляемся дальше – до санатория. Мотор гудит от напряжения, потому что подъём необычайно крут. Местность не похожа на холмистую равнину: Сатанов лежит далеко внизу. Перевал и резкий петляющий спуск вниз: приехали.
Автобус быстро разворачивается и уезжает. Мы оглядываемся: вокруг нас горы. Конечно, не со снежными вершинами, но настоящие, обрывистые, поросшие густым лесом горы. Эта часть Подольской возвышенности, лежащая в междуречье Днестра и Прута, называется Толтры. Другое, более поэтичное и понятное её название – Медоборы.

Миллионы лет назад на этом месте плескалось море, на дне которого накопилась огромная толща органических осадков. Затем море отступило, а позже произошли сдвиги земной коры. Толща осадков под давлением смялась складками, и получились сложенные известняками скалистые гряды высотой до 440 метров, которые потом стали зарастать. Вода и ветер образовали в известняках карсты – пещеры, провалы, вымоины.
Эти-то горы и понравились славянам, которые в середине I тысячелетия нашей эры расселялись с Дуная через Карпаты на северо-запад, в бассейн Днепра. В то время в Медоборах не было леса, и хорошо знающие местность люди могли легко укрыться в горах и устроить засады на неприятеля. Толтры стали племенным и культовым центром славян, о чём свидетельствуют городища, капища и находка Збручского идола. Сейчас это заповедная территория.

А мы идём по долине, которая круто поворачивает налево. Мы на дне V-образной долины с крутыми склонами. Перед нами человек ловит рыбу в узкой – не шире двухполосного шоссе – быстрой реке с мутной водой. Оказывается, это и есть Збруч. Он такой же быстрый и резкий, как его название. Проходим через небольшую аккуратную деревню среди расступившихся ненадолго гор, поднимаемся вверх по каменистой дороге. Вокруг – высокий лес. Широколиственные деревья высоко возносят свои кроны. Почти нет подлеска, почти нет травы - только копытень. Стволы деревьев чёрные, прямые, между ними идёшь как по таинственной аркаде. Ощущение сказочности добавляет мелькающее между деревьями алое солнце, которое уже садится за гряду, по восточному склону которой мы идём. Темнеет быстро. Надо становится на ночлег, но куда? Ни одного ровного места.

Вдруг слева, внизу, мы слышим глухие удары топора. Цепляясь за деревья, чтобы не упасть, спускаемся в долину и продолжаем идти на стук. Нам везёт: лес отступает, и на круглой поляне мы видим несколько палаток. Это стоянка студентов-археологов, которые проходят полевую практику под руководством своих преподавателей. Они встречают нас враждебно. Потом оказывается, что это не случайность: накануне ребята заложили новый раскоп, а утром обнаружили на его месте огромную яму. Это поработали «чёрные археологи»: они следят за раскопками, которые ведут профессионалы, и по ночам орудуют лопатами в надежде на поживу.

Узнав о наших мирных намерениях, руководитель археологов смягчилась и даже показала нам находки с исследуемого городища: кости людей и животных и глиняные черепки. Главные находки – это планы, которые составляют специалисты: как располагались валы, где проходили улицы, где находились постройки и что в них могло размещаться. Она даже пообещала взять нас на вершину самой высокой здесь горы Богиты, на которой и стоял знаменитый идол. К сожалению, этим планам не суждено было сбыться.

Мы поставили палатку на небольшом пригорке, почти вплотную к лесу, и быстро уснули.

Рано утром студенты уходят на раскопки, а мы отправляемся осматривать местность. Метрах в двадцати от палаток – Збруч. Берег обрывистый, и чувствуется, что глубина здесь немаленькая. Ивы склоняются над рекой и полощут в ней свои ветви. Но для питья эта вода не годится. На другой стороне узкой речной долины – выходы известняков. Из-под толщи белых камней бьют многочисленные родники. Местные жители уверяют, что вода в них лечит от всех болезней. Пробую воду из разных источников: она действительно разная на вкус. Ручейки каскадом прыгают по камням. Поднимаюсь вверх по течению одного такого ручья со своими крохотными озёрами, игрушечными водопадиками и крутыми излучинами. В глубокой ложбине из-под огромного булыжника с силой бьёт струя воды, подбрасывая вверх песчинки и даже мелкие камешки. Пузырьки воздуха поднимаются иногда на поверхность воды, скопившейся в каменной чаше. Заворожённо смотрю на игру воды и, только оторвавшись о созерцания, замечаю, как потемнело вокруг. Поднимаю голову: небо закрыли плотные тучи.

Спустившись в лагерь, узнаю, что ребята сегодня вскрыли жертвенник – большой гладкий камень, рядом с которым начали раскапывать череп. Пообедав, они поднимаются вверх, но через полчаса уже идут обратно: начинается дождь. Он стихает только ночью, и утром мы отправляемся на раскоп вместе, захватив с собой вёдра. Работу можно будет продолжить только тогда, когда сумеем отчерпать воду из раскопа.

Подъём к городищу оказывается неожиданно сложным. Ноги скользят по размокшей глине, но угадывающиеся контуры древней дороги помогают нам и выводят точно на место. Пологий склон, ограниченный овражками, окружён оплывшим валом. В древности леса здесь не было, и я пытаюсь представить себе картину, которая открывалась древним славянам с городища. Крутой, покрытый травой склон, глубоко внизу – узкая лента реки, напротив вздымается вверх другая гора. Из-за её вершины утром восходит солнце. В непогоду на склонах лежат облака. Внизу, в долине – узкие поля и огороды. На склонах пасётся скотина. Жизнь идёт своим чередом.

Жертвенник – в самой высокой части городища. Сначала кажется, что даже речи не может быть о том, чтобы отчерпать воду и правильно вести раскопки, зарисовывая положение вскрываемых предметов. Наступающий на край раскопа тут же резко соскальзывает в воду. Все археологи стоят, держась за деревья. Стоит разжать руки, и ты скользишь по глиняному склону вниз.

Парни, стоя по пояс в воде, героически зачёрпывают её ведрами и подают наверх. Последние вёдра – уже с глиной. Светлые кости черепа видны на дне. Череп не человеческий – свиной. Вдоль Збруча – несколько поселений, и у жертвенников часто находят человеческие и свиные черепа.

При первых же попытках продолжит работу дождь начинается вновь. Да не дождь, а настоящий ливень. Вода – стеной. Под её шум мы спускаемся – скатываемся по глине в лагерь и забиваемся в палатки. Хорошо, что походная кухня закрыта большим навесом, хорошо, что устроена плита с переносным газовым баллоном. Ясно, что никакие дрова просто не захотели бы гореть в такую погоду.

Поднимается ветер. В лесу раздаётся треск – это прямо за нашей палаткой падают деревья. Дождь усиливается, крыша палатки вдруг становится прозрачной, и мощный громовой удар, казалось, разрывает воздух. Вскоре облака спускаются до середины склонов, гром гремит уже без перерыва, перекатываясь между горами, словно стальной шар в ладонях. Грохот многократно умножается эхом. Почти темно. Трудно даже разговаривать о чём-нибудь. Кажется, что Перуновы стрелы сейчас пробьют тонкую ткань палатки и пронзят тебя насквозь.
Девочки-поварихи в дождевых накидках приносят нам обед – гречневую кашу с тушёнкой пополам с водой. Шутят, что это сам Перун разгневался на то, что археологи раскопали жертвенник – алтарь, потревожили загробное бытие тех, что был назначен в жертву богам. Нам такое предположение отнюдь не кажется шуткой: грохот не умолкает, будто падают горы, а вспышки молний в сгущающейся темноте ослепляют. Мы чувствуем так, как могли бы ощущать мир наши предки: мы прогневали богов, и они хотят покарать нас за это. Люди должны трепетать, и мы, люди, трепещем не от страха, а от незнакомого нам жуткого и грозного чувства – то ли благоговения, то ли от собственной причастности к знакам Доли - судьбы.

Время проходит незаметно, и вот уже сквозь чуть притихший шум дождя до нас доносятся знакомые удары: всех сзывают на ужин. В палатке-кухне мы пытаемся согреться у плиты и узнаём, что у девочек, чьи палатки стоят к реке ближе нашей, вода доходит до середины ножек раскладушек, а у парней раскладушки уже плавают.

Утром становится ясно, что ни о каком походе на Богиту не может быть и речи. Нам не пройти не то что восьми – и одного километра по горам. Двое самых сильных парней сходили в деревню и узнали прогноз погоды на ближайшие дни: дождь, шквальный ветер. Очевидно, что после такого потопа работу скоро не начнёшь. Надо сворачивать лагерь. Вода уже дошла до нашего пригорка, и мы утром проходили к кухне по колено в воде.
Из деревни вызвали трактор с прицепом. Он с трудом проехал к лагерю. На него погрузили кухню и рюкзаки. Раскачиваясь из стороны в сторону, прицеп уехал. Следом, попрощавшись с круглой, залитой водой поляной, уходим и мы. Мирный ручейки, через которые я перескакивала, любуясь камнями, теперь тащат эти камни вниз с необычайным громом и скоростью. Воду в них выше пояса, и она не просто мирно течёт, но тут же пытается утащить тебя за собой. На склон подняться практически невозможно. Дождь льют ручьями. Но – чудо! Когда мы уходим из долины и поворачиваем к деревне, сквозь тучи проглядывает солнце и освещает зелёные горы, на которых клочьями висят облака, серую воду, узкие, затопленные водой кукурузные поля. Прощайте, Медоборы и гордая, оставшаяся недоступной Богита! Теперь долго никто не потревожит твоего покоя.