Александровская слобода (к теме «Царствование Ивана Грозного») Из-за густой зелени листвениц вырастают белые стены с воротами. За ними призывно высятся стройный шатёр колокольни, могучий купол Троицкого храма и теряющиеся в зелени кресты церквей. Это развёрнутая к нам парадной стороной Александровская слобода, некогда такая страшная для русских людей: именно она в 1565 году стала постоянной резиденцией Ивана Васильевича Грозного, который навсегда покинул излюбленное место лишь в 1582 году.
Однако история Александровской слободы началась гораздо раньше. В этих местах проходил торный торговый путь из Москвы через Киржач на Ростов Великий, сёла были многолюдными, жители - расторопными. На реке Серой, на неторопливо поднимающихся берегах, недалеко друг от друга располагались два села: Великая слобода и Александровское. В XVI веке они слились, образовав Александровскую слободу. Слободами в то время назывались поселения великого князя, который населял принадлежавшую ему землю крестьянами, освобождая их от податей.
Именно это место приглянулось Василию III, который превратил Александровскую слободу в свою охотничью усадьбу. В 1513 году, когда была построена и освящена деревянная церковь Покрова, князь великий въехал в только что построенные деревянные хоромы - «во двор вшел».
Что должна была вмещать в себя охотничья усадьба великого князя? Это не просто княжеский терем, это целый комплекс зданий, в которых помещалась и свита князя, и различные службы: кузница, конюшня, псарня, помещение для содержания соколов, поварня, прачечная, баня, сенники, амбары, дровники, скотный и птичий дворы… Всё было выстроено на потребу великому князю.
Слобода населяется привезёнными из Москвы царскими слугами, которые строят свои дома, обзаводятся хозяйством.
День был наполнен звуками: ржали лошади, кричали петухи, в кузнице звенели молотки и молоточки, колокол сзывал к заутрене, обедне и вечерне…
Вскоре начинает возводиться каменный Троицкий собор. За образец был взят недавно возведённый Аристотелем Фиорованти Успенский собор Московского кремля. Новый храм должен был прославлять могущество и величие великого князя, и создателям Троицкого собора это удалось как нельзя лучше. Мощные стены разделены на три части, заканчивающиеся плавными дугами закомар. Над закомарами возвышается полукруглая крыша, которую венчает приземистый световой барабан с тяжёлой каплей купола. Сейчас стены собора выкрашены в белый цвет, и резные белокаменные детали словно сливаются с цветом стен.
Если мы перенесёмся в день, когда была закончена постройка храма, то поразимся его яркости и красоте: белокаменный подклет принимал на себя тяжесть краснокирпичных стен, поднимая их к белокаменным лентам, украшающим апсиды, к резным капителям пилястр и белым узорчатым полукружиям закомар. Белое с красным: сочетание устойчивости и торжества.
Однако вскоре Александровская слобода начала пустеть: после смерти Василия III началась боярская междоусобица. И даже когда Иван Васильевич почувствовал уверенность в своей власти, ему было не до охоты и развлечений: надо было воевать Казань и Астрахань, укрепляя восточные и южные рубежи государства. И только когда он принял решение о создании «опричного» двора, то понял, что лучшего места, чем Александровская слобода, для его размещения не найти. С одной стороны, до столицы недалеко (всего 130 километров). Но именно в столице вечно недовольные, мятежные бояре. Верные дозорные могут поймать всякого, кто захочет без ведома царя проехаться до Александровской слободы.
Впрочем, по мнению царя, мятежные были отнюдь не только и не столько бояре. Старые, доставшиеся ещё с ХIХ века трактовки времени правления Ивана Грозного были удобны для восприятия, но, увы, практически не имели ничего общего с подлинной действительностью. Сейчас, когда историками накоплен опыт отстранения от существующих взглядов на мир и идеологий, картина вырисовывается куда более мрачная и торжественная.
Конечно, факт противоборства боярских группировок и их засилие в период молодости Ивана Васильевича отрицать нельзя. Однако особенности мировосприятия средневекового человека наполняли эту борьбу совершенно особым смыслом. Эсхатологическое напряжение достигло к середине ХVI века болезненного апогея. Не оправдавшееся ожидание Конца Света в 7000 и 7007 году перенеслось на две другие роковые даты: 7770 и 7777 годы от сотворения мира, практически совпадающие с семилетием опричнины. Однако опричнине предшествовало 18 лет царского правления Ивана, наполненных напряжённой деятельностью. Сам факт принятия в январе 1547 года царского титула говорит о многом. Когда-то сакральный титул князя потерял после Батыя своё значение. Князей, кроме того, было много. Только царское достоинство наиболее отвечало утвердившимся представлениям об избранности Московского государства на последние времена. Важно заметить, что светский титул императора, предложенный в своё время римским папой Ивану III в обмен на участие в борьбе против турок, великим князем был отклонён как несоответствующий. Императором стал лишь Пётр I, переведший государство на светские рельсы и окончательно подчинивший церковную власть светской.
То, что Конец Света так и не наступил в правление деда Ивана Грозного – тоже Ивана Васильевича, – могло рассматриваться как недостаточная подготовленность богоизбранной земли. Следовало предпринять меры. Одним из этапов по исправлению положения было предельное сближение божеской и земной власти – спускание на землю звания царя, то есть принятие будущим царём особой ответственности за богоспасаемое человечество. Вследствие этого царь автоматически наделялся сакральными полномочиями. То, что зрело не одно столетие, нашло своё законченное выражение в абсолютной власти над телами и душами всего православного населения.
Царь был полномочным представителем Господа на земле, в связи с чем все люди автоматически становились абсолютно бесправными холопами, подобно тому как вообще все люди были рабами божьими. Привычные социально-экономические формулировки о русском феодализме сильно мешают увидеть сложившееся положение вещей. Холопами были все – и сановитые бояре, и царская дворня, и крестьяне, и горожане. Единственным правом и долгом была служба «верой и правдой» царю-батюшке, который мог за службу жаловать, а мог и казнить, не предъявляя никаких объяснений.
Проводимый новоявленным царём комплекс мероприятий на Земском соборе (в учебниках их называют «реформами») был почти полностью формален. Изменения мер и весов не имели практического наполнения, а сами эталоны хранились вместе с казной под замком. Созданные в качестве аппарата управления приказы не имели возможности влиять на ситуацию на местах по причине того, что туда ещё надо добраться, так что они были опять-таки, скорее, «декларацией о намерениях». Декларация эта важна была не в земном, а небесном своём значении – как свидетельство специфической заботы царя о своих подданных. Гораздо большее значение имел Стоглавый собор.
Уход царя из Москвы и слёзные процессии горожан к нему с просьбами на любых условиях вернуться ярко иллюстрируют особенности тогдашнего мировосприятия. Люди просто не могли представить, как они могут остаться без сакрального поводыря накануне Конца Света. Иван милостиво согласился вернуться как правитель, но сам предпочёл большее время проводить в Александровской слободе.
В 1565 году произошло небывалое: страна была разделена царём на два лагеря – земщину и опричнину, причём опричные территории лежали больше на востоке, а земские – на западе, что тоже немаловажно, ибо именно с востока должен был прийти Иисус Христос. Фактически же опричнина явилась разновидностью военно-монашеского ордена наподобие доминиканцев в западной Европе, а жуткие опричные казни – концентрированное отражение происходящих там же инквизиционных процессов над ведьмами и еретиками. Надо сказать, что ещё на рубеже XV и XVI веков новгородский архиепископ Геннадий ратовал за перенесение на русскую почву церковного суда на манер «гишпанского».
Вызов в царскую резиденцию означал зачастую мучительную казнь, наполненную апокалиптической символикой. И такие зловещие вызовы были нередки. Но, что характерно, сопротивление ограничивалось лишь нечастыми обличениями в неправедном суде – не более того. Касалось такое отношение не только самого царя, но и его избранников, среди которых было немало иностранных авантюристов. «Судите праведно, наши виноваты не были бы», - такой приказ отдал царь в земщину. Опричники должны были карать всё остальное население за грехи, приготавливая его к грядущему Страшному суду, и предъявлять претензии им мог только сам царь.
Чудовищные репрессии, мало с чем сравнимые в историческом времени, обрушились на страну. Загадка истоков тирании – вечный хлеб осмысления для историков. Историки ХIХ века объясняли массовые казни сумасшествием царя, историки века ХХ искали оправдание, говоря о «боярской крамоле» и «государственных интересах». Конечно, оба объяснения сами по себе несостоятельны. То, что от опричнины Иван Грозный отказался лишь после того, как опричное войско показало полную небоеспособность в столкновениях с крымским ханом Девлет-Гиреем, сжёгшим Москву, демонстрирует, что никакой государственной пользы в этом быть не могло. При этом надо отметить, что и после отмены опричнины, «не принятой» Господом, знаком чего явилось нашествие крымцев, казни продолжились, правда, более избирательно. И до, и после опричнины были замучены замечательные полководцы, одержавшие ряд важных побед в битвах с поляками, шведами и татарами. Страна оказалась обессиленной.
Трудно удержаться от соответствующих исторических параллелей с 30 – 50 годами ХХ века.
Воссозданный скульптурный портрет царя поражает воображение и даёт обильный материал для психологов и психиатров, это несомненно. Но объяснить феномен опричных казней лишь психическими травмами царя невозможно, ибо остаётся ещё покорность, с какой массы людей принимали изуверские смерти. Покорность, которую можно объяснить только особенностями эсхатологического мироощущения.
Знаменитая Покровская церковь в 1570 – 1571 гг. после похода Грозного царя на Новгород и Псков была специально достроена. К алтарной части было присовокуплено помещение для царской сокровищницы. Как раз в трапезной, примыкавшей к церкви, и проходили собрания опричников, насыщенные эсхатологическим садизмом. Сейчас туристов уверяют, что в трапезной Иван Грозный принимал иностранных послов, что, впрочем, вполне могло быть во время опричнины, и каменные хоромы. Самой церкви почти не видно за стиснувшими её с двух сторон пристройками. Она была превращена в тёплый зимний храм, полое пространство шатра было заложено.
Но именно в ней находится одна из изюминок Александровской слободы, которая открылась исследователям случайно: до Великой Отечественной войны в своде было проделано разведочно-археологическое отверстие. Каково же было удивление исследователей, когда на поверхности внутренних стен шатра они обнаружили фрески – случай небывалый в русском шатровом зодчестве. Шатёр был расписан как раз после похода на Новгород.
Сейчас фрески отреставрированы, и мы можем внимательно рассмотреть их. Они вкомпонованы в треугольные плоскости шатрового перекрытия, как на «нёбах» деревянных шатров Каргополья. Особенно удивляет то, что фигуры святых изображены на тёмном, почти чёрном фоне, они оставляют впечатление света и какой-то особенной близости к людям. Естественно, что чёрный фон связан с эсхатологической символикой.
Ко времени Ивана Грозного относится и пятиглавая Успенская церковь, окружённая рядом двухэтажных палат, часть из которых тоже возведена при Иване Васильевиче. Боковые главки тесно примыкают к центральной, кажется, что они словно бы лишние здесь, над покатыми кровлями просторных палат.
На одном из камней кладки двухэтажных подвалов комплекса Успенской церкви неким Яковом был выцарапан рисунок трёхшатровой церкви, которую, вероятно, хотели воздвигнуть в слободе. Удивительно и то, что этот рисунок уцелел, и то, что реставраторы сумели обратить на него внимание.
Покровская, Успенская церковь, каменные палаты – вот перечень построенного здесь при Иване Грозном. Но венцом каменного зодчества этого периода стала колокольня, которая играла для слободы не только роль столпа Ивана Великого, но одновременно была и церковью. Сохранилось её название – Распятская. Строительство колокольни датируют предположительно 1570 – 1571 годами.
Восьмигранный «стакан» колокольни окружён глубокой двухъярусной аркадой, которая опирается на мощные угловые столбы (пилоны). На втором ярусе была устроена довольно широкая галерея, по которой можно обойти кругом всю колокольню. Надо ли говорить, что с неё видна вся слобода и окрестные дали!
Полукружия аркад продолжают три яруса кокошников, уменьшающихся к помещению звона, каждая из восьми граней которого тоже заканчивается аркой. Восемь граней шатра с окнами-слухами (резонаторами) поднимают вверх небольшую главку, увенчанную крестом.
Колокольню украшали часы, которые сейчас помещены в одном из помещений музея.
Несмотря на небольшую пристройку, колокольня кажется массивной и лёгкой одновременно. Она стоит недалеко от Троицкого собора, и её необычные для русской архитектуры глубокие аркады, затенённые и от этого приобретающие ещё более резкие очертания, делают пилоны более светлыми и стройными. Высокая аркада словно бы компенсирует округлые, плавно перетекающие одна в другую формы приземистого Троицкого собора, составляя с ним единый архитектурный ансамбль.
В XVII веке на территории царской резиденции был основан женский Свято-Успенский монастырь. Тогда же к Покровской церкви была пристроена трапезная, снаружи ничем не примечательная. Своды поддерживают два массивных столпа, площадь же трапезной просто огромна. Глядя на это здание с улицы, никак не предполагаешь, что внутри скрываются такие объёмы.
Всю территорию монастыря окружили каменные стены, не нужные для целей обороны, но всё же построенные – как дань традиции. Сейчас здесь вновь располагается женский Свято-Успенский монастырь, разделяя ограждённую стенами территорию с обширным музейным комплексом.
Уникальные экспонаты можно увидеть в помещении трапезной. Среди них – раскрытый на описании приёма в Александровской слободе Лицевой свод с красочными миниатюрами, которые знакомы всем нам по учебникам истории. Резной трон Ивана Грозного, на спинке которого в центре мы увидим двуглавого орла, по бокам которого – символы власти и могущества: единорог и лев. Редчайший экспонат – часы времени Ивана Грозного, которые когда-то висели на колокольне. Часы устроены по византийскому счёту времени, которое делилось на зимнее и летнее. В декабре было 17 ночных и 7 дневных часов, а в июне – 17 дневных и 7 ночных. Неподвижная золотая стрелка светиться наверху, вращаются циферблаты. С одной стороны от стрелки – месяц, с другой – солнце. Такое впечатление, что эти часы пришли к нам прямо из сказки.
В пристройке к Покровскому храму – сенник, где устроена экспозиция, изображающая царскую опочивальню в день свадьбы царя; рядом – экспозиция, которая показывает, как обедали русские цари и их приближённые. Если вы спуститесь в глубокие и холодные подвалы, то увидите экспозицию, которая пытается воссоздать пыточную. Пусть вас не обманывает покой и тишина музейных помещений: именно здесь когда-то страдали и мучились казнимые грозным царём люди, именно в этих стенах пытался первый русский царь отмолить свои бесчисленные грехи.
Поднявшись из мрачных подвалов, вы вновь с облегчением увидите, как цветут перед домам матушки-игуменьи удивительные цветы, как шумят на лёгком летнем ветру липы и скользят по стенам, куполам и дорожкам блики солнечного света.
Сами Знаете Кто
Нёбо Покровской церкви, в которой Иван Грозный отдавал приказы о казнях
Лицевой свод 16 века
Трон ИГ
Часы ИГ
- участник сейчас на форуме